Нарциссы

Это произошло совершенно случайно. Не знаю, что заставило меня вдруг отвлечься от каких-то невероятно важных мыслей, перестать смотреть себе под ноги и оглянуться вокруг. Возможно, слишком громкое птичье пение. Или странный аромат, стойко ассоциирующийся с детством, с огромным старым деревом, которое росло во дворе родительского дома.
Не знаю, что стало причиной. Вот только... Оглянувшись по сторонам, я внезапно остановился как вкопанный.

Потому что вокруг меня была весна.
Солнце на темно-синем, без единого облачка небосклоне. Ветки деревьев с нежными молодыми листьями. Ярким пятном на изумрудной траве - сочные желтые нарциссы. И запахи, дурманящие не хуже вина, и пение птиц - временами громкое, веселое, временами тихое, задумчивое.
Как так могло произойти? Как я мог не заметить эти изменения, каждый день происходящие в природе, - тайно, исподтишка, - для того чтобы однажды она предстала перед восхищенным взглядом в полной красе?
Впрочем, ничего удивительного. В конце концов, я всегда ходил по улице, глядя себе под ноги и размышляя о чем-то ужасно важном. Да и Мари в последнее время все реже уговаривала меня пойти с ней на прогулку.

Впрочем, возможно, все было не так? Возможно, до этого дня над миром царила зима. Царила единовластно. О том, что давно должна была наступить весна, можно было узнать только из календаря. Вчера же ночью все изменилось. Весна внезапно победила. И поспешно начала украшать свое царство, наряжать его в пестрые весенние наряды...
Смешно. Какая чушь лезет в голову!..
Сдвинувшись, в конце концов, с места и направляясь к деревянной скамье в глубине парка, я думал о том, что нужно будет рассказать об этом Мари. Она любила подобные глупости. Сколько раз она сама рассказывала мне такую же чушь, а я смеялся над ней и поддразнивал, и она сердилась и кидала в мою сторону пригорошню желтых осенних листьев или букет маргариток, или какие-нибудь еще цветы, которые были у нее в тот момент в руках, и потом мне приходилось помогать ей собирать новый букет...
Сев на скамью, я улыбнулся. Рядом рос огромный каштан. Каштан, благодаря которому мы с Мари познакомились.

Обычный майский день. Пока еще просто теплый, но чувствуется, что в ближайшем времени наступит жара, и изнемогающие люди снова начнут мечтать о снеге.
Неспеша иду по парку. Спешить некуда, сегодня выходной. Можно просто прогуляться.
Внезапно кто-то окликает меня. Какая-то девушка. Она стоит возле огромного каштана и пытается дотянуться до ветки, чтобы сорвать белый цветок, похожий на горящую свечу.
Подхожу к ней, выслушиваю вежливую просьбу. Не мог бы я... Она хочет нарисовать натюрморт, и ей нужны самые разные цветы... Из-за низкого роста она не может...
Желания лезть на дерево нет никакого. Впрочем, это и не требуется. Я с легкостью срываю требуемый цветок, протягиваю миниатюрной девушке и начинаю ее разглядывать.
Больше всего меня поражает, что я не могу точно определить, какого цвета у нее волосы. Они как будто меняются каждую секунду. Только что они были темными, как кора дерева, а через мгновение они уже золотые, как осенние листья.

А глаза... Странно, но мне не удается ни на мгновение встретиться с ней взглядом. Она как будто смотрит сквозь меня на что-то, видимое только ей. И заставляет меня тоже изо всех сил пытаться увидеть это "что-то". Впрочем, я сразу понимаю, что мне это не под силу. И никогда не будет под силу.
Что за глупости!
Вежливо прерываю поток обязательных благодарностей и спрашиваю, как ее зовут.
Мари. Она не называет фамилию. Просто одно короткое слово - «Мари».
Начинаю расспрашивать о ее картинах.
— Я рисую всю жизнь. С самого раннего детства. Моя квартира уже давно превратилась в склад картин, набросков, рисунков. Только я никому их не показываю.
— Почему? - спрашиваю удивленно. - Я всегда думал, что все художники мечтают о признании, славе и так далее.
Она смущенно улыбается.
— Да какой я художник? Так, балуюсь просто. И вообще... Я не могу показывать мои картины людям, которые мне небезразличны. Просто не могу. Наверное, боюсь критики. А остальные... Мне наплевать на них, а им наплевать на мои картины. Вот и все.
После этого мы еще два часа гуляем по парку, болтая о разных пустяках. А когда я иду домой, у меня в кармане лежит бумажка с номером ее телефона.

Когда я встал со скамьи, солнце уже садилось. Казалось, все было покрыто тончайшим слоем позолоты. Странно... Я столько раз в жизни видел закат, и только сейчас сумел разглядеть эту позолоту.
Хотя... Мари рассказывала мне о ней. И еще о свежести, которая наступает после грозы, о мягкости розовых лепестков, о миллиардах снежинок, каждая из которых непохожа на другую, о том, как крошечный ручеек превращается в стремительный поток, о ветре и облаках, запахе сена и робких, первых в этом году подснежниках.
Конечно, я смеялся над ее историями. Но после них мир на короткое мгновение становился ярче.
Возможно, именно их я и увидел в ее глазах в тот первый день, день нашего знакомства?
Я посмотрел на часы. Половина десятого. Что ж, пора домой.
Ведь нужно позвонить Мари и сказать, что ее слова не пропали даром.

Вместо нашей обычной воскресной прогулки по центральной аллее Мари ведет меня сегодня вглубь парка. Она останавливается посреди небольшой поляны, на которой растут нарциссы. Ее любимые цветы.
Она начинает собирать букет и говорит:
— Знаешь, я хочу их нарисовать. Нарциссы в хрустальной вазе. Несколько штук будут бледно-желтыми, а остальные - яркими, как само солнце. И прозрачная вода...
Странно. Со дня нашего знакомства мы не говорили о ее картинах.
Спрашиваю:
— Покажешь мне, когда картина будет готова?
Она хмурится, качает головой:
— Нет. Я же тебе говорила, что не могу показывать мои картины людям, которые мне небезразличны.
Наверное, я должен спросить ее, что она имеет в виду под словом «небезразличен». Но я почему-то говорю:
— Пожалуйста. Я так хочу увидеть ее.
Она вздыхает:
— Что ж, я подарю ее тебе, как только перестану что-либо к тебе чувствовать. Обещаю.
Странное обещание.
Но я не придумываю ничего лучшего, чем сказать спасибо.

Заходя в дом, я машинально открыл почтовый ящик. Машинально - потому что мне все равно почти никто никогда не писал.
Впрочем, на этот раз в почтовом ящике лежал большой тонкий конверт. Без обратного адреса.
Поднявшись в квартиру, я осторожно вскрыл конверт. И вытащил из него рисунок.
Неземная легкость и воздушность акварели. Четкие линии карандаша.
Нарциссы. В хрустальной вазе с кристально-чистой водой.
«Как только я перестану что-либо к тебе чувствовать, я подарю тебе этот рисунок».

Я чувствовал себя Алисой, заглянувшей в крошечную дверцу и увидевшей чудесный королевский сад. Сад, в который она никогда в жизни не сможет попасть.

<< назад * * оглавление * * вперед >>