Забвение

Он открыл глаза за секунду до того, как старые часы, висящие в гостиной, начали медленно и со скрипом бить полночь. Обернувшись, он застыл на несколько мгновений, глядя на то, как луна серебрит локоны его Мадлен, разметавшиеся по подушке. Сколько раз он говорил ей, что не имеет смысла заплетать косы на ночь, раз они все равно расплетаются к утру. Но она не слушала его, и каждый вечер он наблюдал, как она ловко заплетала свои белокурые пряди, а взгляд у нее при этом был такой мечтательный, будто она стояла на палубе какого-то корабля, уносившего ее в диковиные страны. Улыбаясь, он осторожно, чтобы не разбудить Мадлен, встал с кровати, оделся и бесшумно вышел из дома. Ночь с радостью приняла его в свои объятия.

…В ту ночь был черед леди Мэй. Ее дом находился на другом конце города, но теплый летний ветер за несколько мгновений перенес его прямо к крыльцу. Внутри стоял аромат старинных платьев и слез. Оглядевшись по сторонам, он увидел ее. Она спала в кухонном кресле, следы слез все еще виднелись на морщинистых щеках. В руках она сжимала фотографию мужа, умершего несолько дней назад.

Бесшумно приблизившись, он вытащил фотографию у нее из рук. Легко коснулся ее виска и прошептал несколько слов, похожих на шорох осенних листьев, подхваченных ветром. Скорбное выражение постепенно исчезало с лица леди Мэй, превращаясь в улыбку. И в то же самое время дом менялся. Что-то навсегда уходило отсюда, что-то неуловимое и очень важное. Что-то, что никогда больше не вернется.
Со вздохом он положил фотографию в карман и вышел на улицу. Он знал, что завтра леди Мэй проснется с улыбкой на губах, так же, как и послезавтра, и еще через день, и еще. Она будет полностью довольна своей жизнью, никакие заботы и печали не будут ее тревожить. Никогда больше она не будет, сидя в кухонном кресле, рыдать над фотографией умершего. Потому что она просто забудет - уже забыла - о его существовании.

…На востоке небо уже начинало светлеть, когда он вернулся домой. Ни на мгновение не останавливаясь перед спальней, он прошел в кабинет и запер тяжелую дубовую дверь. Потом медленно вытащил из кармана фотографию, взятую у леди Мэй, и положил ее в нижний ящик стола, где уже лежали сотни таких же фотографий. Сотни людей, когда-то любимых так сильно, а теперь забытых.
Он был единственным, кто помнил. Кто всегда будет помнить.

…Откинувшись на спинку кресла, он прислушался. Самый ранний дилижанс как раз подъехал к городским воротам, и приветственные возгласы стражников далеко разносились в предрассветном воздухе: «Добро пожаловать в самое счастливое королевство на свете! Попав сюда, вы забудете все свои заботы и печали!..»
Устало улыбнувшись, он закрыл глаза.