Музыка

Наша гостиная была ярко освещена, когда мне, наконец, позволили спуститься вниз. Madame Gabrielle, моя учительница музыки, задержала меня не меньше, чем на два часа, несмотря на то, что внизу уже собирались гости. Наверное, она держала бы меня еще дольше, но я играла так плохо, что, в конце концов, она отпустила меня.
Гостиная поразила меня. Эта комната, в которой я бывала каждый день, преобразилась до неузнаваемости. Везде стояли вазы с розами, желтыми, красными, белыми, свечи заставляли люстру под потолком сиять ярче солнца... Негромкий разговор то и дело прерывался смехом, чистым как звон колокольчика.

Maman поспешила ко мне и начала представлять гостям. Я не запомнила никого, все было как в тумане. Вращающийся калейдоскоп лиц мелькал у меня перед глазами. У всех на губах - вежливые улыбки. Просто вежливость, они все были похожи как две капли воды.
Внезапно что-то изменилось. Maman все так же произносила чьи-то имена и титулы, кто-то снова целовал мне руку, но... Одно лицо, одна улыбка выделялись из этой серой массы.
Эта улыбка не была данью вежливости. Она была искренней. Нет, я не могла ошибаться!
Подняв глаза, я встретилась взглядом с ее обладателем. Это был юноша лет двадцати, высокий и темноволосый. У меня не было времени разглядеть его подробнее, потому что церемония представления еще не закончилась. К тому времени, как она подошла к концу, я потеряла его из виду.

В это время кто-то обратился к maman:
— Я слышала, ваша дочь играет на рояле.
— О да, - отозвалась она, - Anette очень трудолюбива, занимается по нескольку часов в день и добилась некоторых успехов.
— Может быть, она продемонстрирует нам всем результаты своих занятий?
От ужаса у меня перехватило дыхание. «Играть? Прямо сейчас? Но я не могу, я так плохо играла сегодня, я...»
— К сожалению, я не могу...
— Конечно же, она может, - maman прервала меня и немедленно начала отдавать распоряжения слугам, чтобы они расставили стулья перед роялем. - Anette, что ты будешь играть?
«Но я не могу!..»
Я уже готова была сказать это, несмотря на почти приказ maman, когда встретилась взглядом с ним. Он снова улыбался своей искренней улыбкой. И я, неожиданно для себя самой, сказала:
— Я буду играть Лунную сонату.

Пока слуги занимались приготовлениями моего импровизированного концерта, я вспоминала советы madame Gabrielle.
— Никогда не играй не думая. Ты должна знать не только свою следующую ноту, но и несколько следующих тактов. Еще до того, как ты начнешь играть, ты должна знать все оттенки, все настроения произведения...
— Ты должна понимать то, что играешь. Подумай, что композитор имел ввиду, когда писал эти ноты...
Еще никогда у меня не получалось играть так, как она требовала. Никогда. «Что ж, сейчас я снова попытаюсь соответствовать ее требованиям и в очередной раз пойму, что они слишком высоки для меня.»
Наконец, все было устроено. Гости собрались вокруг рояля. Я села на стул перед ним и, как меня учили, задумалась о характере произведения.
Первая часть - нежность, легкая грусть, спокойствие.
Вторая...
В это мгновение я почувствовала на себе чей-то взгляд. Его взгляд.
Не раздумывая больше, я начала играть.
Я не думала о том, как я должна играть. Что в этом месте нужно немного ускорить темп, а здесь сыграть громче... Нет, я думала о нем.
Он смотрел на меня. И я не видела толпы гостей. Я видела только его. Я играла только для него. Я думала о том, нравится ли ему, как я играю. Я хотела, чтобы ему понравилось.

Автоматически исполняя самые сложные пассажи, я надеялась на то, что позже будут танцы, и он, возможно пригласит меня потанцевать.
Закончив играть, я сразу же посмотрела на него, ожидая реакции. Ожидая восхищения. Но он разговаривал с какой-то девушкой, улыбался ей и не обращал на меня никакого внимания.
Он не обращал на меня внимания.
Мне почему-то стало трудно дышать, на глазах выступили слезы. «Ну почему, почему?.. Почему он не понял, что я играла для него?»
Я хотела только одного: чтобы меня оставили в покое. Но я еще должна была до конца вечера выслушивать похвалы в мой адрес. Как будто они были нужны мне! Ведь тот, от кого я ожидала их, так ничего и не сказал.
Когда я, наконец, поднялась в свою комнату, мне хотелось зарыться лицом в подушку и плакать, плакать, потому что жизнь так несправедлива.

На лестнице я встретила madame Gabrielle. Она сказала:
— Я слышала, как вы играли.
— И вы тоже будете говорить мне, что я играла гениально? - саркастически спросила я. Я не могла больше слушать эти бесполезные слова, слова, которые ничего для меня не значили.
— Нет, Anette, вы играли не гениально и даже не талантливо. Но сегодня вам с помощью музыки удалось выразить свои чувства. И это, наверное, самое главное.
Я улыбнулась ей сквозь слезы и поспешила в свою комнату.